|
Переводы
|
5–10
|
В небольшой заметке, предваряющей спецвыпуск «Социологического обозрения», один из ключевых авторов современной социологии Джеффри Александер бросает взгляд на интеллектуальное происхождение так называемой «сильной программы» культурсоциологии. В частности, Александер обращает внимание на герменевтический проект В. Дильтея, который в дальнейшем получил развитие в работах П. Рикёра. Александер коротко показывает, что уже в образцах классической социологии, например, в знаменитой «Протестантской этике и духе капитализма» М. Вебера, содержатся элементы герменевтической программы. Однако решающей работой для становления культурсоциологии Александер считает «Элементарные формы религиозной жизни» Э. Дюркгейма. Далее Александер демонстрирует рецепцию дюркгеймовских идей в социальной науке XX века. Становление культурсоциологии Александер рассматривает также в контексте собственной интеллектуальной биографии и в завершение представляет собственное видение перспектив культурсоциологии. |
|
11–30
|
В статье, претендующей на роль программного манифеста, авторы обосновывают необходимость нового теоретического подхода к культуре, который называют «сильной программой» в социологии культуры. Существующие подходы к культуре в социологии («слабые программы») носят редукционистский характер «Сильная программа» рассматривает культуру с точки зрения ее автономии. Дав обзор социологических концепций культуры в целом, авторы переходят к анализу наиболее значительных подходов в слабой программе. В ключевом разделе статьи они обсуждают те шаги, которые необходимо предпринять, чтобы стала возможной «сильная программа» культурсоциологии на основе синтеза структурализма и герменевтики. |
|
31–54
|
Статья представляет собой один из четырех программных обобщающих текстов Клиффорда Гирца. Гирц предлагает подход к интерпретации искусства как социального явления и дает социально-антропологическое объяснение эстетического опыта. Свой подход автор противопоставляет, с одной стороны, структурализму с его тенденцией к анализу искусства как замкнутой, развивающейся в соответствии с собственной внутренней логикой системы знаков, а с другой – крайнему функционализму как попытке исследовать искусство, подчинив его задаче поддержания существующих социальных институтов. Гирц предлагает рассматривать произведение искусства как символическое выражение значимого для его автора культурного опыта. Способность к эстетическому восприятию произведения трактуется в данном случае как способность к распознанию содержащихся в нем символов, возникающая в результате причастности к соответствующим культурным (религиозным, торговым, обрядовым и т. д.) практикам. Свои тезисы автор иллюстрирует примерами, взятыми из современных ему (статья была написана в середине 1970-х годов) исследований культур новогвинейского народа абелам, западноафриканского народа йоруба, Италии времен кватроченто и современного Марокко. |
Обзоры
|
55–74
|
В статье рассматривается ключевой вопрос социологии искусства — автономия искусства. Дается анализ истоков и обзор основных подходов к описанию этого процесса. В рамках парадигмы производства культуры автономия сводится к социальным условиям производства искусства и поэтому рассматривается в первую очередь как идеология определенных социальных групп. Обсуждаются ограничения этой парадигмы и пути их преодоления. Культурсоциологическая альтернатива, стремящаяся преодолеть редукционизм парадигмы производства, представлена теоретическими разработками и эмпирическими исследованиями Роберта Уиткина, предлагающего иное понимание автономии за счет пересмотра понятия эстетического и анализа антропологических характеристик человека. |
Рефераты
|
75–80
|
В программной статье, открывающей сборник «Миф, смысл и перформанс: к новой культурсоциологии искусства», Рон Айерман предлагает новый подход — социологию искусства, ориентированную на смысл. Постулирование коммуникативной (интеракционистской) природы искусства позволяет Айерману рассматривать искусство как независимую переменную и преодолеть парадигму производства культуры. Такой подход возможен, если социологи искусства обратятся к понятию «смысл». Включение этого понятия в концептуальный аппарат социологической теории расширяет возможности анализа искусства как объекта, понятия, практики и сферы эстетического опыта. Значение категории смысла состоит в том, что она позволяет эксплицировать коммуникативную природу искусства, которая проявляется в принципиальной открытости произведения искусства к множественности интерпретаций. Обращаясь к Т. Адорно и П. Бурдье, Айерман выделяет две концепции смысла и истины художественного произведения: интерпретативную и репрезентативную. С опорой на эти концепции он подходит к формулированию исследовательских принципов и рамок нового направления — культурсоциологии искусства. |
|
81–86
|
В статье Р. Уиткин анализирует переход от абстрактного экспрессионизма к поп-арту и минимализму в американском искусстве второй половины XX века. По его мнению, причина трансформаций состоит в различных модернистских стратегиях. Если абстрактные экспрессионисты тяготели к автономии и выстраиванию границ между высоким искусством и массовой культурой и поэтому не смогли противостоять натиску последней, то поп-арт стремился включить ее в искусство. Для описания и объяснения трансформаций Уиткин обращается к антропологическому анализу с использованием идей восприятия и абстракции. |
|
87–91
|
Джулия Чи Жань обращается к анализу китайского авангарда, в частности, трансформации художественного стиля, произошедшей после 1989 года. Она подчеркивает, что существующие в современной социологии искусства подходы редукционистские, так как объясняют культуру через внешние по отношению к ней явления экономики и политики. Применительно к авангарду (искусство ради искусства, искусство в очень большой степени автономное) подобные подходы неправомерны. Для анализа китайского авангарда Чи Жань предлагает альтернативный подход — (культур)социологию, ориентированную на смыслы. В центре внимания автора оказывается социальный и культурный смыслы стиля и тех трансформаций, которым он подвергся в связи с событиями на площади Тяньаньмэнь. Как считает Чи Жань, стиль должен пониматься не только как набор изобразительных приемов, но и как средство передачи видения современности художником. В случае с китайским авангардом трансформация стиля отражала глубокие структурные изменения и в китайском обществе, и в самом авангарде, который утратил свою автономию под давлением маркетизации и рынка. Согласно Чи Жань, в китайском искусстве сложилась ситуация, в которой авангард являлся и авангардом (стилистически и символически), и одновременно не авангардом (из-за потери автономии). Эту ситуацию она характеризует как символико-прагматический диссонанс. Через преодоление диссонанса формируется дискурс аутентичности, который приводит к расколу китайского авангарда на аутентичный, по-прежнему сохраняющий автономию, и неаутентичный, эту автономию утративший. |
|
92–98
|
Стив Шервуд выдвигает новую теорию художника, критикуя основные направления современной социологии искусства (в частности, опирающиеся на подходы Пьера Бурдье, Гризельды Поллок, Джорджа Кублера и Говарда Беккера) за отсутствие теоретической дискуссии. В стремлении исправить ситуацию Шервуд обращается к классической работе Эмиля Дюркгейма «Элементарные формы религиозной жизни», используя ее в качестве теоретической базы для рассуждения о фигуре художника. Новая теория формулируется через анализ отношения между произведением искусства и художником по аналогии с отношением между тотемом и членами племени, которое анализирует Дюркгейм. Шервуд утверждает, что произведение искусства воплощает сакральную силу, а художник оказывается в постоянном поиске такой силы, и в связи с этим обращается к дюркгеймианскому пониманию концепта «душа». Развивая построения Дюркгейма, он выделяет две модели души: имманентную, в рамках которой творчество представляется прежде всего в качестве созидающей силы, и трансцендентную, акцентирующую связь художника с коллективными представлениями и идеалами. |
|
99–105
|
Тия ДеНора указывает на недостатки теоретического подхода социологии музыки, трактующего музыку преимущественно как отражение социальной реальности, и утверждает, что роль музыки в обществе этим не ограничивается. Следуя культурсоциологическому видению искусства, она рассматривает музыку в качестве «независимой переменной» и тем самым наделяет ее причиняющей силой. В поисках теоретической конструкции, способной объединить преимущества нескольких подходов, автор останавливается на понятии «агентность» (agency), под различными формами которой понимаются способности к действию, формирующиеся в рамках музыкальной среды. На примере творчества Бетховена анализируется, как и почему музыка Бетховена, ее восприятие и исполнение создали новые способы агентности в музыкальном мире Вены начала XIX века и за его пределами. ДеНора фокусируется, с одной стороны, на музыкальном критическом дискурсе, а с другой — на воплощении дискурсивных идей в исполнении произведений Бетховена. Используя данный подход, автор исследует связь между философскими идеями того времени, музыкой Бетховена и формами агентности, которые она, музыка, воспроизводила. |
|
106–111
|
Лиза МакКормик обращает внимание на то, что музыка как объект исследования предстает главным образом в рамках двух дисциплин: музыковедения и социологии музыки. Если музыковеды в своих исследованиях основываются на анализе элементов музыкального текста, то внимание социологов концентрируется преимущественно на структуре производства и потребления музыки в целом. Но, как отмечает автор, ни в музыковедении, ни в социологии музыка не рассматривается в качестве исполнительского искусства. МакКормик предлагает поместить в центр внимания музыкальное исполнение, понимаемое как социальный перформанс. В такой исследовательской перспективе исполнение музыки — это прежде всего деятельность, обнаруживающая черты ритуала, т. е. социального взаимодействия, соотносимого одновременно с набором представлений (текстом) и со стандартизированными образцами поведения. В качестве наиболее релевантного ресурса для решения поставленной задачи автор указывает на теорию «культурного (социального) перформанса» Джеффри Александера, в рамках которой концептуализировано именно такое видение социального взаимодействия. |
Рецензии
|
112–117
|
Рецензируемая книга — работа одного из крупнейших представителей культурсоциологии, посвящена анализу культурной травмы в Германии. Автор показывает, как национальная идентичность в постнацистской Германии формируется вокруг фигуры преступника. В то же время комплекс вины, связанный с Холокостом, распространяется за пределы Германии, а Холокост становится иконическим выражением зла. |
|
118–123
|
В центре внимания рецензента очередная книга, изданная при участии сотрудников Йельского центра культурсоциологии. В книге предпринята попытка представить методологические основания культурсоциологии. В рецензии отмечается, что если на теоретическом уровне рассуждений по-прежнему заявляется «сильная программа», то на уровне конкретно эмпирических наблюдений (представленных в первой и второй части книги) исследователи по-прежнему склоняются к слабой программе культурсоциологии. |
|
124–133
|
В книге критикуется и развивается подход к исследованию медиа при помощи концепта ритуала. Автор вновь обращается к Дюркгейму и формулирует идею существования мифа о медиа, определяющего функционирование современного общества. Работа рассматривается в логике естественного функционирования мифов. |
Статьи и эссе
|
134–154
|
Статья посвящена анализу теоретических ресурсов постдюркгеймианской традиции в социологии эмоций. В качестве теоретической рамки для изучения автором предлагается понятие разделяемого аффекта. Обсуждение данного понятия в контексте ключевых для социологии эмоций различений «эмоциональное переживание/экспрессия», «осознанные/неосознанные эмоции», «вовлеченность в коллективные эмоции/отстраненность» позволяет очертить связь специфических проблем социологии эмоций с общетеоретическими проблемами социологии. |
|
155–178
|
В работе представлен теоретический, методологический и историко-социологический анализ «сильной программы» в культурсоциологии. Тематически текст организован в виде серии развернутых комментариев, посвященных таким проблемам, как историко-социологический контекст «сильной программы»; ее базовые тезисы и оппозиции; анализ методологического арсенала и обзор основных направлений исследований; обоснование особой роли теоретического ресурса дюркгеймианства, и в первую очередь теории сакрального для культурсоциологии; примечания к русскому переводу основных понятий и общий комментарий к спецвыпуску. |
|