2022. т. 21. №3

В статье рассматривается ситуация с современным кризисов в социологии и обосновывается неизбежность той или иной трансформации социологии в XXI веке. Авторы утверждают, что наиболее логичный в теоретико-методологическом отношении и безболезненный для сообщества социологов путь развития — это трансформация социологии в «социальную аналитику». Социальная аналитика понимается как умение правильно поставить исследовательскую проблему о жизни людей в постоянно изменяющемся и находящемся в состоянии неопределенности обществе и предложить способы решения этой проблемы адекватными для данного этапа развития методами. Статья выделяет ключевые элементы и раскрывает сущностные характеристики социальной аналитики. В завершение авторы рассматривают перспективы социальной аналитики в исследовании проблем, связанных с распространением технологий искусственного интеллекта.

В статье описывается положение дел в современных конструктивистских исследованиях этничности. Возникнув в 1960-х в антропологии под влиянием социологических конструктивистских теорий, эти исследования долгое время находились в диалоге с, по сути, сконструированными ими «примордиализмом» и «эссенциализмом». Этот диалог, однако, по многим причинам исчерпал себя, и направление встало перед необходимостью переосмыслить повестку дня. Попытки такого переосмысления были предприняты в ходе двух масштабных проектов 2000–2010-х годов, связанных с именами Андреаса Виммера и Канчан Чандры, однако каждый из них не является оптимальным в том, что касается возможностей созданного в их рамках теоретического языка. Вторая часть статьи посвящена описанию авторской исследовательской программы, предполагающей создание альтернативной версии языка для конструктивистских исследований этничности. Особое внимание в этой исследовательской программе уделяется смыслам, связанным с этническими категориями, их динамике и социальным последствиям. Возможности языка демонстрируются на двух примерах, взятых из исследовательской практики автора. В резюме указываются ограничения языка, а также намечаются пути для дальнейшей работы.

Автор показывает, что понятие «коллективная (социальная) память» в текстах представителей memory studies выступает в качестве метафоры, наполнение которой зависит от потребностей исследователей или действий акторов. Эта ситуация приводит к методологическим проблемам в конкретных исследованиях и мешает разработке эвристически продуктивной эпистемологии памяти. Цель статьи — обосновать необходимость возвращения к «коллективным представлениям» в качестве оптики для рассмотрения коллективной памяти, что позволит подвести основания под это понятие и расширить теоретико-методологическую базу memory studies. На первом шаге автор проводит различение «коллективных представлений» Э. Дюркгейма и «коллективной памяти» в трактовке М. Хальбвакса. В отличие от коллективных представлений, конституирующих общество, коллективная память представляет собой сконструированный социальными рамками образ прошлого, причем социальные рамки также представляют собой конструкт. Обосновывая эвристический потенциал категории «коллективные представления», автор показывает, что истоки этой идеи были связаны со знакомством Дюркгейма со школой В. Вундта, поэтому разработка социологического метода несет на себе следы позитивизма немецкого психолога. Далее, акцентируя внимание на последствиях дискуссии Дюркгейма и Вундта для исследований памяти, автор касается способов сохранения и трансляции коллективных представлений, показывая возможность обоснования коммеморативных практик как перформативных актов и обосновывая необходимость отказа от рефлексии как инструмента исследования коллективной памяти. В заключении автор доказывает, что возврат к идее коллективных представлений для осмысления коллективной памяти позволяет отойти от метафорического характера этого понятия, а также пересмотреть способы исследования и трактовки политики памяти, соотношение индивидуальной и коллективной памяти, изучение роли конкретных событий и места психологических объяснений.

В условиях цифровой трансформации происходит девальвация традиционных институтов и актуализируется потребность в поиске новых интегрирующих факторов, которыми призваны стать ценности, разделяемые населением. В статье с использованием методик кросс-культурных исследований, контент-анализа, кластеризации и картирования, анализа вторичных социологических данных, анализа макроэкономической статистики, корреляционного анализа выявлены ценностные коннотации в дискурсивных практиках Посланий Президента РФ Федеральному Собранию (1994–2021 годы). Обнаружено доминирование материалистической составляющей ценностного дискурса (по Р. Инглхарту), ценностей коллективизма, но не дистанции власти (по Г. Хофстеде), сочетание эгалитарных ценностей (по Ш. Шварцу) и либеральных ценностей (по М. Рокичу). Устойчивые негативные коннотации между публично озвучиваемыми ценностями и их восприятием респондентами указывают на существование латентного ценностного конфликта между элитой и гражданами, который проявляется в возрастании запроса общества на изменения. Усиление частоты упоминания политических ценностей в периоды спада экономики интерпретируется как попытка элиты сплотить общество перед лицом экономических трудностей (rally around the flag), а также как следствие постепенного наполнения ценностей новыми смыслами в массовом сознании. Статья дополняет существующие эмпирические исследования публичной политики и адаптирует известные теории политической аксиологии к российской практике.

В статье анализируется роль бизнеса как источника рекрутирования высокопоставленных чиновников министерств экономического блока правительства РФ. Эмпирическую основу исследования составила биографическая база данных 225 заместителей министров и директоров департаментов восьми министерств. Исследование показало, что хотя административная профессионализация является наиболее выраженной характеристикой карьеры чиновников, экономические министерства довольно существенно зависят от бизнеса как канала рекрутирования своего руководства, которое в этом смысле имеет черты бюрократии «нового государственного менеджмента». Бизнес служит основным поставщиком высших кадров экономических министерств за пределами административной сферы. При этом особенно важную роль играют крупные государственные компании, принадлежащие к отраслям, курируемым министерствами. Опыт работы в бизнесе обнаруживается чаще на высшем уровне административной иерархии — среди заместителей министров. Существенны и межведомственные различия: выделяются министерства с наиболее широким присутствием выходцев из бизнеса, например, Минсельхоз. В некоторых министерствах заметно присутствие пересечений между министрами и их подчиненными в ходе карьеры в бизнесе, предшествующей нынешней должности, что может говорить о значимости патримониального рекрутирования чиновников, основанного на личной преданности, патрон-клиентских отношениях. Особенно выраженное в ряде министерств плутократическое рекрутирование руководящих кадров, вероятно, ставит сверхпредставленные компании и отрасли в привилегированное положение в процессе выработки и осуществления политики, формирует предвзятость административных органов в их пользу.

Демографическая проблема вызывает стабильный интерес исследователей, особое значение в этом контексте имеет тезис о связи снижения рождаемости с распространением ценностей самореализации и индивидуализации. В данной статье связь ценностей самореализации, семьи и деторождения рассматривается в контексте прагматического и пространственного поворота в социальных науках. Эмпирическую базу составили проведенные в 2008‒2021 годах глубинные интервью с женщинами, не имеющими детей или имеющими от одного до девяти детей (всего 53 интервью). Анализ данных показал, что информантки используют пространственные образы для описания повседневности и жизненных планов, в том числе планов о рождении детей, и эти образы различаются в зависимости от количества детей. Были выявлены три логики использования пространства: «путешествие», «логистика», «дом». В логике «путешествие» человек с оптимизмом видит перед собой неограниченный, открытый горизонт жизненных стратегий и возможностей. «Логистика» описывает совершение множества действий по совмещению и организации ресурсов всех членов семьи в связи с пространственной близостью или удаленностью объектов для обеспечения самореализации большого количества детей. «Дом» отражает постоянные усилия по поддержанию целостности семейного мира, баланса между отъездами и возвращениями. Ценности самореализации значимы для всех трех логик, но индивидуалистические установки и поведение ярко выражены только в одной из них («путешествие»). В то же время в логике «дом» индивид соотносит свою самореализацию с благополучием всех остальных членов своей семьи, а в случае с «логистикой» создается сложный конструкт из людей, мест и отношений, призванный обеспечить условия для самореализации. Мы предполагаем, что различные логики использования пространства позволяют увидеть рассогласования между такими, казалось бы, крепко связанными вещами, как построение семьи и рождение детей (максимизация рождения детей).

В статье рассматриваются конфликты за право присваивать и редактировать сформировавшиеся в XIX–XX веках районы малоэтажной жилой застройки в Иркутске. Цель исследования заключалась в том, чтобы установить, какую роль в этих конфликтах играют представления участников о прошлом оспариваемых пространств, а также — причины и последствия формализации данных представлений. Работа построена на 20 полуформализованных интервью, проведенных в период с 2017 по 2021 год с участниками и наблюдателями таких конфликтов — архитекторами, общественниками, местными жителями, чиновниками и предпринимателями. Методом исследования стал анализ дискурса. Оспариваемые пространства частного сектора рассматривались как «изменчивый знак» в городской семиотической системе, а нарративы действующих лиц — как конкурирующие дискурсы, стремящиеся зафиксировать ключевой элемент — прошлое. В статье высказывается гипотеза, согласно которой актуализация темы прошлого в пределах городского пространства ставит его в состояние неопределенности. Это происходит из-за увеличения числа акторов, стремящихся связать с «элементом» прошлого тот или иной смысл. В конфликт включаются аккредитованные государством эксперты, которые, обладая властью формализовать ту или иную интерпретацию прошлого, могут делегировать эту власть акторам, имеющим значительный социальный или финансовый капитал. Последние добиваются формализации выгодной им интерпретации прошлого: фиксация статуса «ветхого/аварийного здания» или «памятника архитектуры» позволяет им определить будущее оспариваемого пространства. При этом наибольшими шансами на успех обладает актор, сумевший мобилизовать максимальный ресурс горизонтальных сетей.

Статья нацелена на предложение альтернативного подхода к изучению социальных эффектов цифровизации. Она по большому счету предусматривала решение двух задач. Во-первых, оценку эпистемологического потенциала и ограничений существующих теорий и подходов. Во-вторых, предполагалось совершить нечто, что Луман вслед за Спенсером Брауном назвал повторным вхождением (re-entry): обнаружить слепые пятна этих теорий — различия, выводящие к невоспринимаемому, фоновому и редуцированному, а затем попробовать повторно вернуться к основным теоретическим концептам. Повторное вхождение легче всего совершить вместе с новыми эмпирическими материалами, которые предлагаются в данной статье. К результатам исследования можно отнести следующие: 1) предложение реактуализации концепта Гордона Паска «эстетически заряженной среды» в качестве мощного аналитического инструмента социальных и цифровых коммуникаций; 2) эмпирическое и теоретическое обоснование нерелевантности использования понятия «сообщества» в контексте исследований цифровых практик и замены его понятием «факультативные группы»; 3) фиксация и описание на основе полевых исследований новых форм цифрового поведения, которые являются неизбежными реакциями на принудительный или манипулятивный характер цифровых режимов, которые выражаются в нулевой активности продвинутых пользователей, в формирующейся цифровой этике отсутствия, в выработке новых форм самодисциплины.

В данной статье дается систематическое сравнение научного мировоззрения и основных исследовательских идей американского политического антрополога Джима Скотта и российского экономиста-аграрника Александра Чаянова в связи с их совпадающими интересами в изучении крестьянских революций, государственных систем и анархистских взглядов на жизнь. Отталкиваясь от рассмотрения некоторых сходств и различий их интеллектуальных биографий, осуществляется переход к сравнительному анализу концепции возникновения первых автаркических государств древности Джима Скотта и абстрактных экономико-математических моделей государств-островов Александра Чаянова. Обращение к проблемам противоречий и провалов в проектах преобразования природы и общества государственных бюрократий Нового времени в исследованиях как Скотта, так и Чаянова подчеркивает большой интерес обоих ученых к возможностям использования анархистских эпистемологических и политических идей для развития научной теории и политической практики взаимодействия общества и государства. Доказывается, что оба ученых, не являясь ортодоксальными анархистами, выступающими за полное исчезновение государства, полагают, что Левиафан государственности невозможно, да и, пожалуй, не нужно уничтожать. Тем не менее и Скотт, и Чаянов в своих исследованиях постоянно ставят вопросы о способах ограничения и ослабления власти бюрократии через развитие различных форм негосударственной общественной жизни, связанных с анархическими идеями самоорганизации, спонтанности и свободы.

В статье представлен критический анализ процессов, обусловленных развитием виртуальных сообществ, переносом социальных практик в традиционных сообществах в пространство интерактивной коммуникации с последующими трансформациями характера взаимодействия и социальных ролей его участников. Авторами представлены и обобщены точки зрения в отношении сообществ — традиционных и виртуальных, и сформулированы отличительные характеристики виртуальных и т.н. «реальных» сообществ, сформировавшихся на территории географически ограниченных объектов (деревни, города, страны), в сходных условиях (исторических, культурных, языковых) и существующих в едином нормативно-правовом поле. Виртуальные сообщества, как правило, географически разрозненны, что подразумевает существенные различия в отношении исторической памяти, культуры, родного языка, традиций и прочего, но остаются сообществами в том смысле, что объединяют группы людей на основе общих интересов, целей, взглядов и обеспечивают взаимодействие акторов и обмен информацией между ними. Принимая основные отличительные характеристики традиционных сообществ, виртуальные сообщества утрачивают часть традиционно присущих сообществам свойств, обусловленных единой территорией, историей, культурой. Виртуальные сообщества определены авторами как группы акторов, взаимодействующих в виртуальном пространстве (например, в социальной сети) вне географических и политических границ и объединенных общими интересами или целями. Для них характерна значительная эмоциональная вовлеченность участников в процесс сетевого взаимодействия. В современных условиях, когда происходит оцифровка практически любого создаваемого (и созданного ранее) контента, в цифровом пространстве конвергируются реальные и виртуальные сообщества: (1) виртуальные сообщества принимают некоторые характеристики традиционных, и наоборот; (2) повышается вероятность дополнения или замещения пространственных связей в реальных сообществах виртуальными коммуникациями, что создает так называемые конвергентные сообщества.

В статье анализируется становление и развитие Urban History как направления американо-британской исторической науки до и сразу после эпохи городского кризиса 1950–1960-х годов. Концепция статьи предполагает, что городская историография формировалась в постоянном диалоге с социальными науками. В 1930-х годах академические городские историки выступили в роли оппонентов «аграрной» и фронтирной истории Америки. Черпая свои идеи в чикагской социологии города, они воспроизводили национальную историю гражданских местных сообществ, выражавших достижения западной цивилизации. Историки, описывающие историю городов в национальном нарративе, преимущественно работали в рамках подхода «город как место». В конце 1950-х — 1960-е годы Urban History и социальные науки вступили в междисциплинарный союз. В контексте наступившего городского кризиса социальные науки декларировали значимость генерализации социальных явлений, вслед за которыми городская историография отвернулась от идеи города как места в сторону обобщения урбанизации (подход «город как процесс»). Другая часть историков, которая придерживалась междисциплинарной парадигмы, акцентировала внимание на изучении физических форм и разнообразия пространств в городах (подход «город как среда/пространство»). Эти историки предложили холистический взгляд на город как на фокус и линзу, посредством которой пишется история. Вскоре в среде историков образовалась группа «бунтовщиков». Они назвали свое движение New Urban History и выступили за возвращение исторического контекста в городские исследования и против социальной теории. Но в стремлении реконструировать историю «снизу вверх» через квантитативное изучение социальной мобильности новые городские историки неожиданно потеряли город в качестве важной переменной своего анализа. Им пришлось отказаться от модного названия и признать себя представителями социальной истории, интересующейся проблемами класса, культуры, сознания и конфликтов. В этой ситуации некоторые попытались примерить на себя ускользающий бренд «New Urban History». Впрочем, и их попытка потерпела неудачу. В итоге городскими историками остались только те, кто сохранял верность национальному нарративу и междисциплинарному подходу «город как среда/пространство», но продолжал, оставаясь в лоне исторической науки, метаться вокруг конвенциональной социологии города и ее отрицания.

Философские рассуждения о путешествиях легко превращаются в анализ мышления и самосознания путешественников. Однако философия путешествия не должна отвлекаться от земного (физического) пространства. Принципиальное и важнейшее свойство путешествия состоит в аффективном взаимодействии с местностью, которое может быть понято как особый вид общения, и представляет собой эмпирическую базу для осмысления путешествия не только как исследовательского метода, но и как метода самопознания. В статье рассматривается сборник, где разносторонне описан такой опыт использования путешествий в психотерапии. Расширенное представление о «путешествии» позволяет переосмыслить роль аффектов в исследовании культурных ландшафтов. Они оказываются способными проявлять своеобразную активность, обращаясь к путешествующим и производя в тех особые, личностно ценные переживания (например, аффект топофилии).

Ионин Л. Г. (2022). Драма жизни Макса Вебера. М.: Издательский дом «Дело» РАН ХиГС. 384 с. ISBN 978-5-85006-408-2

Ejdus F. (2020). Crisis and Ontological Insecurity. Serbia’s Anxiety over Kosovo’s Secession. Cham: Springer Nature Switzerland AGag. 202 p.

Žižek S. (2020a). Pandemic! Covid-19 Shakes The World. London, New York: Or Books.
Žižek S. (2020b). Pandemic! 2. Chronicles Of A Time Lost . London, New York: Or Books.
Žižek S. (2021). Heaven In Disorder. London, New York: Or Books.