В статье анализируется становление и развитие Urban History как направления американо-британской исторической науки до и сразу после эпохи городского кризиса 1950–1960-х годов. Концепция статьи предполагает, что городская историография формировалась в постоянном диалоге с социальными науками. В 1930-х годах академические городские историки выступили в роли оппонентов «аграрной» и фронтирной истории Америки. Черпая свои идеи в чикагской социологии города, они воспроизводили национальную историю гражданских местных сообществ, выражавших достижения западной цивилизации. Историки, описывающие историю городов в национальном нарративе, преимущественно работали в рамках подхода «город как место». В конце 1950-х — 1960-е годы Urban History и социальные науки вступили в междисциплинарный союз. В контексте наступившего городского кризиса социальные науки декларировали значимость генерализации социальных явлений, вслед за которыми городская историография отвернулась от идеи города как места в сторону обобщения урбанизации (подход «город как процесс»). Другая часть историков, которая придерживалась междисциплинарной парадигмы, акцентировала внимание на изучении физических форм и разнообразия пространств в городах (подход «город как среда/пространство»). Эти историки предложили холистический взгляд на город как на фокус и линзу, посредством которой пишется история. Вскоре в среде историков образовалась группа «бунтовщиков». Они назвали свое движение New Urban History и выступили за возвращение исторического контекста в городские исследования и против социальной теории. Но в стремлении реконструировать историю «снизу вверх» через квантитативное изучение социальной мобильности новые городские историки неожиданно потеряли город в качестве важной переменной своего анализа. Им пришлось отказаться от модного названия и признать себя представителями социальной истории, интересующейся проблемами класса, культуры, сознания и конфликтов. В этой ситуации некоторые попытались примерить на себя ускользающий бренд «New Urban History». Впрочем, и их попытка потерпела неудачу. В итоге городскими историками остались только те, кто сохранял верность национальному нарративу и междисциплинарному подходу «город как среда/пространство», но продолжал, оставаясь в лоне исторической науки, метаться вокруг конвенциональной социологии города и ее отрицания.