Номос постгорода формирует специфические феноменологии опространствления, выходящие за пределы классических интерпретаций понятий биосферы и ноосферы. Постгородские сопространственности — онтологическая «база» возникновения специфических земных планетарностей особой интенсивности. Постгород может быть топосом земных планетарностей, становящихся транспланетарными, сначала в метафизическом, а затем и в физическом отношениях. Постгородская транспланетарность является реляционностью множественных картографий воображения, репрезентирующих соответствующие метагеографии. Планетарный постурбанизм формируется как сосуществующие планетарные картографии воображения, самоорганизующиеся в метакартографию, которая опирается на соответствующие коммуникативные сопространственности. Транспланетарные постгородские геокультуры, «клонируя» локальные символические коды, связанные с Землей, включают их в новые картографии воображения, сопространственные внеземным локусам. Сопространственности человеческих сообществ становятся разделенными при переходах из искусственных внутренних сред во внешние транспланетарные среды, не имеющие отношения к земным геокультурам. Постурбанизм, способствуя расширению амбивалентных сетей картографий присутствия/отсутствия, создает новые возможности онтологической интенсификации пространства-как-отношения, позволяющие постгородским человеческим сообществам мыслить-действовать транспланетарно. «Ризоматический» постномадизм делает или вновь созидает Землю в онтологическом смысле в качестве гигантской космической «машины желания». Бог может рассматриваться онтологически как тотальная контингентность процессов детерриторизации и ретерриторизации, поскольку освоение транспланетарных пространств базируется на либидинальной экономике сопространственностей. Фрагменты транспланетарных постгородских ноосфер будут осмысляться как автономные геокультуры, представляющие собой коммуникативные фракталы, чье размещение можно рассматривать как космогеополитику.