@ARTICLE{27043461_861763763_2023, 
	author = {В. Кондуров}, 
	keywords = {, конституционные права, конституционное толкование, философия ценностей, Карл Шмитт, Э. Форстхофф, Макс Вебер, правовое государствопарламентаризм},
	title = {«Тирания ценностей» Карла Шмитта в контексте спора о природе конституционных прав},
	journal = {Социологическое обозрение},
	year = {2023},
	volume = {22},
	number = {3},
	pages = {96-124},
	url = {https://sociologica.hse.ru/2023-22-3/861763763.html},
	publisher = {},
	abstract = {Дебаты о природе конституционных прав, закрепленных в Основном законе, разразились в послевоенной Германии в конце 50-х — начале 60-х годов XX века, будучи спровоцированы в том числе решением Федерального конституционного суда Германии по «делу Люта». В своем решении Суд впервые со всей ясностью сформулировал позицию, согласно которой основные права являются объективной системой ценностей, распространяющей юридическую силу во все отрасли права, в том числе в частное право. Хотя обращение суда к философии ценностей может быть объяснено общей на тот момент тенденцией к отказу от юспозитивизма, теоретико-правовой исток его позиции обнаруживается в конституционных дебатах довоенного времени, в частности, в работах Р. Сменда. Экспансия философии ценностей в область юстиции вызвала критику Э. Форстхоффа и его учителя К. Шмитта. Форстхофф атаковал «ценностное» толкование ФКС Германии с позиций конституционного права, указывая, что в своих следствиях такое толкование ведет к разрушению юридического метода и правового государства. Шмитт же практически полностью опустил юридические аргументы и сосредоточился на критике самой философии ценностей. Он утверждал, что принятие ценностного толкования конституционной юстицией означает прямое применение ценностей, которое разрушает правопорядок. Оба они, пусть и различными способами, призывали к возврату к ситуации классического правового государства с центральной ролью законодателя и формальной легальности. Это тем более парадоксально, что концептуальный аппарат, который они использовали в своей критике «ценностного» правосудия, ранее был сформулирован Шмиттом в контексте критики классического правового государства и его системы формальной легальности. Наряду с иным объяснение этому парадоксу может быть найдено в конституционной ситуации поствоенной Германии.},
	annote = {Дебаты о природе конституционных прав, закрепленных в Основном законе, разразились в послевоенной Германии в конце 50-х — начале 60-х годов XX века, будучи спровоцированы в том числе решением Федерального конституционного суда Германии по «делу Люта». В своем решении Суд впервые со всей ясностью сформулировал позицию, согласно которой основные права являются объективной системой ценностей, распространяющей юридическую силу во все отрасли права, в том числе в частное право. Хотя обращение суда к философии ценностей может быть объяснено общей на тот момент тенденцией к отказу от юспозитивизма, теоретико-правовой исток его позиции обнаруживается в конституционных дебатах довоенного времени, в частности, в работах Р. Сменда. Экспансия философии ценностей в область юстиции вызвала критику Э. Форстхоффа и его учителя К. Шмитта. Форстхофф атаковал «ценностное» толкование ФКС Германии с позиций конституционного права, указывая, что в своих следствиях такое толкование ведет к разрушению юридического метода и правового государства. Шмитт же практически полностью опустил юридические аргументы и сосредоточился на критике самой философии ценностей. Он утверждал, что принятие ценностного толкования конституционной юстицией означает прямое применение ценностей, которое разрушает правопорядок. Оба они, пусть и различными способами, призывали к возврату к ситуации классического правового государства с центральной ролью законодателя и формальной легальности. Это тем более парадоксально, что концептуальный аппарат, который они использовали в своей критике «ценностного» правосудия, ранее был сформулирован Шмиттом в контексте критики классического правового государства и его системы формальной легальности. Наряду с иным объяснение этому парадоксу может быть найдено в конституционной ситуации поствоенной Германии.}
}