@ARTICLE{27043461_843295623_2023, 
	author = {А. Веркеев and Д. Серебренников}, 
	keywords = {, страх перед преступностью, виктимизация, виктимный опыт, субъективная безопасность, уличная безопасность, преступность в Россиижертвы преступлений},
	title = {Жертвы своего страха: субъективная безопасность и опыт виктимизации в России},
	journal = {Социологическое обозрение},
	year = {2023},
	volume = {22},
	number = {2},
	pages = {179-206},
	url = {https://sociologica.hse.ru/2023-22-2/843295623.html},
	publisher = {},
	abstract = {В последние десятилетия криминологи во всем мире наблюдают снижение уровня преступности, особенно насильственной — так называемое «великое падение преступности». Однако фактическая безопасность может не соответствовать субъективной, т. е. тому, как люди воспринимают свою защищенность от различных угроз. В этой статье на материале всероссийского опроса жертв преступлений, проведенного Институтом проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге в 2021 году, мы изучаем связь между страхом перед преступностью, социодемографическими и криминологическими характеристиками опрошенных. Эти данные позволяют оценить то, как связан опыт жертв различных преступлений (виктимный опыт) и их страх перед разными типами преступлений. Мы обнаруживаем, что связи между социодемографическими характеристиками и страхом перед преступностью в России в целом схожи с теми, которые наблюдаются в других странах. Вместе с тем мы выявляем ряд важных особенностей, касающихся жертв преступлений. Во-первых, виктимный опыт в среднем увеличивает уровень страха перед преступностью. Во-вторых, с чем более тяжкими инцидентами столкнулись люди в прошлом, тем выше их уровень страха перед преступностью. В-третьих, жертвы «классических» преступлений (например, краж или насилия) часто опасаются преступности в дальнейшем. Более того, жертвы имущественных преступлений склонны опасаться дальнейших имущественных преступлений, но не насилия. При этом жертвы насилия могут опасаться, помимо повторения насилия, также и имущественных преступлений. Тот факт, что инцидент был удаленным (с использованием интернета или телефона), не связан со страхом перед преступностью. Таким образом, страх перед очными и удаленными преступлениями жертвы переживают по-разному, что ставит более широкие вопросы о динамике субъективной безопасности и спросе на работу правоохранительных органов в будущем.},
	annote = {В последние десятилетия криминологи во всем мире наблюдают снижение уровня преступности, особенно насильственной — так называемое «великое падение преступности». Однако фактическая безопасность может не соответствовать субъективной, т. е. тому, как люди воспринимают свою защищенность от различных угроз. В этой статье на материале всероссийского опроса жертв преступлений, проведенного Институтом проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге в 2021 году, мы изучаем связь между страхом перед преступностью, социодемографическими и криминологическими характеристиками опрошенных. Эти данные позволяют оценить то, как связан опыт жертв различных преступлений (виктимный опыт) и их страх перед разными типами преступлений. Мы обнаруживаем, что связи между социодемографическими характеристиками и страхом перед преступностью в России в целом схожи с теми, которые наблюдаются в других странах. Вместе с тем мы выявляем ряд важных особенностей, касающихся жертв преступлений. Во-первых, виктимный опыт в среднем увеличивает уровень страха перед преступностью. Во-вторых, с чем более тяжкими инцидентами столкнулись люди в прошлом, тем выше их уровень страха перед преступностью. В-третьих, жертвы «классических» преступлений (например, краж или насилия) часто опасаются преступности в дальнейшем. Более того, жертвы имущественных преступлений склонны опасаться дальнейших имущественных преступлений, но не насилия. При этом жертвы насилия могут опасаться, помимо повторения насилия, также и имущественных преступлений. Тот факт, что инцидент был удаленным (с использованием интернета или телефона), не связан со страхом перед преступностью. Таким образом, страх перед очными и удаленными преступлениями жертвы переживают по-разному, что ставит более широкие вопросы о динамике субъективной безопасности и спросе на работу правоохранительных органов в будущем.}
}