@ARTICLE{27043461_131855383_2014, 
	author = {А. Ямпольская}, 
	keywords = {, доверие, событие, социальные связи, авторитет, Деррида, Остин, речевой актХанна Арендт},
	title = {Речевой акт как событие: Деррида между Остином и Арендт},
	journal = {Социологическое обозрение},
	year = {2014},
	volume = {13},
	number = {2},
	pages = {9-24},
	url = {https://sociologica.hse.ru/2014-13-2/131855383.html},
	publisher = {},
	abstract = {В своем анализе перформативного характера адресной речи Деррида следует пути, проложенному Остином и Сёрлем, однако он меняет концептуальную рамку анализа. Если англо-американская традиция изучала речевые акты в первую очередь в контексте философии языка, то Деррида рассматривает их в двойной перспективе философии субъекта и политической философии. Вопрос, который ставит Остин: «Как и каким образом речевая деятельность субъекта может менять положение дел?» — заменяется вопросом о природе социальных связей, которые являются условием возможности перформативных высказываний, а также языковой коммуникации вообще. Этим условием является исходное доверие между собеседниками, которое, в свою очередь, открывается как взаимообусловленность двух гетерогенных форм опыта: трансформирующего субъект опыта отношения с абсолютно Другим в его уникальности и опыта веры в сакральность универсального закона, гарантирующего стабильность социума. Напряжение между этими двумя формами опыта описывается в терминах исключительного события доверия, одновременно нарушающего и подтверждающего машинальность порождения Бога как трансцендентного гаранта нерушимости социальных обязательств. Противопоставление событийности адресной речи автоматическим формам социальной жизни сближает анализ Деррида с концепцией Арендт. В то же время существенны и отличия между этими двумя мыслителями: если для Деррида событие речи — это производство истины, августинианское facere veritatem, то для Арендт событие речи как суждение — это в первую очередь производство согласия, возможное только в контексте плюральности. Ключевая для Деррида проблематика скрытой трансформации субъекта в акте обращенной к Другому речи остается за рамками политической философии Арендт, с точки зрения которой доступ субъекта к самому себе возможен только посредством феноменализации в публичном пространстве политического действия.},
	annote = {В своем анализе перформативного характера адресной речи Деррида следует пути, проложенному Остином и Сёрлем, однако он меняет концептуальную рамку анализа. Если англо-американская традиция изучала речевые акты в первую очередь в контексте философии языка, то Деррида рассматривает их в двойной перспективе философии субъекта и политической философии. Вопрос, который ставит Остин: «Как и каким образом речевая деятельность субъекта может менять положение дел?» — заменяется вопросом о природе социальных связей, которые являются условием возможности перформативных высказываний, а также языковой коммуникации вообще. Этим условием является исходное доверие между собеседниками, которое, в свою очередь, открывается как взаимообусловленность двух гетерогенных форм опыта: трансформирующего субъект опыта отношения с абсолютно Другим в его уникальности и опыта веры в сакральность универсального закона, гарантирующего стабильность социума. Напряжение между этими двумя формами опыта описывается в терминах исключительного события доверия, одновременно нарушающего и подтверждающего машинальность порождения Бога как трансцендентного гаранта нерушимости социальных обязательств. Противопоставление событийности адресной речи автоматическим формам социальной жизни сближает анализ Деррида с концепцией Арендт. В то же время существенны и отличия между этими двумя мыслителями: если для Деррида событие речи — это производство истины, августинианское facere veritatem, то для Арендт событие речи как суждение — это в первую очередь производство согласия, возможное только в контексте плюральности. Ключевая для Деррида проблематика скрытой трансформации субъекта в акте обращенной к Другому речи остается за рамками политической философии Арендт, с точки зрения которой доступ субъекта к самому себе возможен только посредством феноменализации в публичном пространстве политического действия.}
}